Украинская мультипликация, так же, как и украинское кино, имеет свою отдельную историю, свой особый тернистый путь становления, свои взлеты и свои трудности.

Первый украинский мультфильм «Сказка о соломенном бычке» вышел в свет еще в 1927 году, но начинания его автора, Вячеслава Левандовского, стремившегося создать анимационную студию в Киеве, в то время не одобрили. Тем не менее, идея нашла свою поддержку среди энтузиастов, и к концу 1930 года в Украине было уже выпущено примерно полдесятка фильмов. В военные и послевоенные годы анимация практически не развивалась, но в 1959 году, когда при студии «Киевнаучфильм» был создан полноценный цех художественной мультипликации, она получила шанс занять достойное место среди известных монополистов мировой киноиндустрии, но, к сожалению, так до сих пор и не заняла. О том, как все происходило в те далекие 60-е, и о процессах, происходящих в сегодняшней анимации, рассказает  художник-мультипликатор Евгений Сивоконь.

Его увлечение мультфильмами началось еще в детстве. Рисовать Женя начал практически тогда же, когда начал читать. Сначала он рисовал забавных человечков, затем, в военные годы, на отдельных листочках и обрывках бумаги, которая была тогда большим дефицитом, — карикатуры на Геббельса и Гитлера, а в художественной школе и в армии — шаржи. В феврале 1960 г. Евгений Сивоконь пришел работать в цех художественной мультипликации, где в то время уже работали ставшие впоследствии известными мастера Владимир Дахно и Давид Черкасский.

— Евгений Яковлевич, какая атмосфера царила тогда в студии?

— Мы все были очень молодые, с разным образованием. У кого-то была за плечами художественная школа, у кого-то — строительный институт. А руководил всем этим большой мастер своего дела Ипполит Андронникович Лазарчук. Он уже давно работал в анимации и еще перед войной снял, как режиссер, несколько фильмов. Мы все были задорными, немного хулиганами, толком ничего не знали и не умели, но мы были новаторами. Через тогдашний «железный занавес» начинала просачиваться кое-какая информация. Это было время поисков: Уолт Дисней для нас был пройденным этапом, и мы хотели его превзойти. Хотелось чего-то нового, революционного. У нас был кураж...

— Считается, что люди, создающие мультфильмы, обладают хорошим чувством юмора, или в анимации работают те, кто не наигрался в детстве.

— Мне очень трудно об этом судить, потому что мы все разные — и художники, и режиссеры. Кто- то делает серьезные фильмы, кто-то смешные комедийные, кто-то — детские. Чем хороша наша студия, так это тем, что она разнонаправленная. А чувство юмора, наверное, одинаково необходимо и вообще нормально для любого человека. Просто у одних оно воплощается в фильмах, у других оно остается внутри, а в созданных ими фильмах этого не чувствуется. Существует мнение, что многие писатели-юмористы и сатирики в жизни на самом деле довольно мрачные люди, а свое чувство юмора они воплощают на страницах своих произведений. То же самое, наверное, и у меня.

— Как назывался ваш первый фильм?

— «Осколки». Он был сатирический. О том, как сценарист, живущий еще в каменном веке, приносит сценарий, вырезанный на каменной глыбе, и пытается его пронести в пещеру, над которой написано «Пещерфильм». Не проходит — так как много на глыбе острых углов. И тогда он начинает их отбивать. Отбивает уголочек — и пошел какой- то сатирический сюжетик. Опять не проходит, тогда он еще один, еще — пока глыба не превратилась в такое каменное яйцо, которое уже можно протиснуть. А оставшийся сюжет — о хулигане, который идет по пляжу и всех распугивает транзисторным приемником, в котором мы хотели, чтобы играли «Битлз». Они же тогда были в расцвете. Но музыкальный редактор сказал: «Нет-нет, это западная музыка!» Начал я искать другую музыку. А тот на следующий день прибегает — можно. А что же случилось? Оказалось, он узнал, что эта группа отчисляет часть своих гонораров в фонд Компартии Великобритании. Сейчас это кажется смешным, а тогда было не до смеха...

— Вы можете назвать свой любимый мультфильм, ваш или чей-то? 

— Насчет моих фильмов — мне трудно сказать. Всегда бывает — посмотришь готовые смонтированные фильмы, и то в одном, то в другом находишь какие-то любимые сцены. А что касается других авторов, то мне очень нравится серия о Винни-Пухе, созданная Федором Хитруком, а также все фильмы Юрия Норштейна. А вообще можно много говорить об этом, но любимого, пожалуй, нет. Так же как нет у меня любимого писателя, живописца и композитора.

— Что вас вдохновляет на создание тех или иных персонажей?

— Бывает по-разному. В каждом отдельном случае это какой-то импульс, иногда это может быть литературное произведение, стихотворение или музыкальная фраза. Иногда — что-нибудь увиденное, например, какая-нибудь выставка, сюжет, образ или состояние природы.

— Как «одушевляете» ваших персонажей и какие техники использовали при создании своих работ?

— Каждый художник-аниматор изучает законы физики и механики. В принципе, это технология, ремесло — их надо познать. Поэтому для меня это достаточно просто. Главное — создать персонаж, придумать, каким он будет, о чем будет сюжет и как его нужно играть... Знаете, наверное, легче спросить, чего я не использовал из техники. Потому что я очень давно в анимации и перепробовал много всего. Занимался рисованой анимацией, целлулоидной, на бумаге. И одним из первых в Украине пробовал сочетание живого актера в качестве графического материала и рисованой анимации. В 1975 г. снял небольшой сюжет в анимационном сборнике, он назывался «Сплетницы»: мы сначала сняли актеров, потом с этой пленки напечатали фотографии, отобрали наиболее характерные и снимали фотографии — только как анимацию-перекладку, лишь что-то дорисовывая. Еще я делал другие перекладки, пробовал живопись под камерой — «ожившую живопись», — которую сейчас используют многие художники...

— В последнее время наш зритель воспитывается американскими фильмами, в том числе и анимационными. Не потому ли, что у нас наблюдается большой дефицит отечественных — качественных и добрых картин?

— С одной стороны, и это тоже, хотя я считаю, что у нас в последнее время накопилось достаточное количество хороших фильмов, которые иногда показывают наши телеканалы. Я имею в виду старые советские фильмы; а наши украинские фильмы — в меньшей степени. Их иногда смотрят, их можно купить на кассетах или на дисках. Мы живем в эпоху, когда все зарабатывают деньги. Американские мультики, кстати, очень профессионально делают, иначе я бы их не смотрел, чувствуется старая классическая школа. И вот здесь замечательные художники-аниматоры вкладывают огромные деньги в раскрутку, в рекламу — по 20—50 миллионов долларов. Взамен они получают намного больше. Они хорошо просчитывают, что именно будет смотреть зритель, на какой фильм дети приведут родителей, и обязательно делают акцент на хеппи-энд, и при этом множество трюков. Поэтому на такие фильмы народ ходит в кинотеатр, это коммерческая анимация, приносящая большую прибыль. Мы до этого уровня пока еще не доросли, потому что нам не хватает ни денег, ни, скажу, забегая немного вперед, — возможности собрать все лучшие силы в кулак. Мы могли бы делать неплохие полнометражные фильмы. Но не получается, потому что мы работаем на разных студиях, и опять же таки — деньги: где-то платят больше, где-то меньше.

— На ваш взгляд, какой период сейчас переживает украинская анимация?

— Она все время что-то переживает. Уже давно наблюдается такой процесс, при котором студии закрываются, а художники уезжают в другие страны, потом некоторые возвращаются, а кто-то остается за рубежом. Все это очень зыбко... Но поскольку мы живучие, то, я надеюсь, выживем и дальше. Есть у нас талантливая молодежь и есть немало хороших авторских фильмов. И еще есть около полусотни международных наград, полученных за последние 5—6 лет. Но это короткометражное кино, которое ни телевидению не нужно, ни в прокате его не покажут. Это так называемое «фестивальное кино».

— Кто нынче финансирует создание мультфильмов?

— Наша студия — единственная, которая финансируется из бюджета Министерства культуры и туризма. Это просто бюджет, выделенный на развитие культуры. Хотя эти деньги, на мой взгляд, тратятся не очень талантливо, их надо было бы давать художникам, а не студии, чтобы художник мог создать свой проект, а комиссия могла его отобрать. А у нас все проходит через студию, через различные расходы, накладные. Вот и получается, что в результате половину денег не получают. Создать хорошую, качественную коммерческую анимацию, в которую могли бы вкладывать деньги и инвесторы, можно, — но лишь при условии наличия мощного проката, хотя бы такого, как в России. Чтобы эти деньги могли окупиться за два-три года.

— Как вы думаете, каково положение украинской анимации на международном рынке сегодня?

— На рынке наших фильмов практически нет. Мы как режиссеры не участвуем в координаторской работе, и, по сути, не обладаем никакими авторскими правами. Я подписываю договор, и там написано, что я продаю себя за определенный гонорар как режиссер, как автор сценария, как художник — и все, до свиданья... Я — наемная рабочая сила, и ничего больше. А если говорить о международном рынке в смысле фестивалей — там показали с десяток наших фильмов, их знают, и они получили самые престижные премии. Но выйти на рынок очень сложно, потому что рынок — это сериал, великое полнометражное кино.

— Как вы относитесь к таким зарубежным персонажам, как «Масяня» и «Симпсоны»?

— Не очень хорошо, потому, что «Масяня» — это попса чистой воды. Это рассчитано только на коммерческий успех. Фильм попал в струю только потому, что там присутствует молодежный сленг, а вот анимация там примитивная. Шевелятся ротики, глазки, но молодежи это интересно из-за сленга и анекдотов. Сейчас существует много таких проектов, которые рассчитаны только на коммерческий показ, и это не только анимация, но и кино, и сериалы.

— А как вы оцениваете будущее украинской анимации?

— Перспектива у нее неплохая. Только через мои руки прошло человек 20 и даже больше подающих надежды молодых талантов, которые стали режиссерами и будут хорошими режиссерами. Поэтому я могу представить их потенциал, очень интересные ребята. Но как сложится их судьба? Не знаю! У всех по-разному. Из одного моего курса если выйдет два человека из восьми — это уже хорошо. Анимацию невозможно уничтожить. Для меня это очень концентрированный вид искусства. С предельной концентрацией образа и мысли. Или, например: анимация — это не профессия, а диагноз. Потому что люди, занимающиеся анимацией, с общей точки зрения не очень нормальные. У них свое мировоззрение. Наконец, для меня — это две трети моей жизни, способ сказать нечто такое, чего не могу сказать никаким другим образом... Это вид искусства, который существует не в кинематографе, а между ним и пластическими видами, такими, как живопись, графика, скульптура. С кино его объединяет то, что он снимается на пленку или видео и проецируется на телевизионный или на большой экран. Все остальное делается по совсем другим законам.

НАША СПРАВКА

Евгений Яковлевич СИВОКОНЬ родился в 1937 году. В 1965 г. окончил Киевский государственный художественный институт по специальности художник-график. В анимации Е. Сивоконь с 1960 г. Работал художником, аниматором, художником-постановщиком более чем в 50 фильмах. Как режиссер создал более 20 анимационных фильмов, в том числе: «Человек и слово» (1972) — приз на БКФ в Баку, диплом МКФ в г. Загребе, «Ненаписанное письмо» (1985) — диплом на МКФ во Франции, Японии, «Окно» (1987) — номинация на премию «Ника». В фильмах «Компромикс» и «Засыпает снег дороги» выступил как сценарист, режиссер, художник-постановщик и аниматор. Его фильм «Засыпает снег дороги» получил приз на Международном кинофестивале в Дебрио в Италии в 2006 году и приз за лучший анимационный фильм на Международном фестивале в Клермон-Ферране в 2006 году.

Подготовлено по материалам газеты «День»